«Заведено» и «не заведено» заимствуется не из фамильных традиций, а из групповых (день рождения, скажем, справляется не «как у нас, Петровых», а «как положено в нашей среде»). Обычаи семейные уступают место моде. Становится меньше опорных пунктов для самобытности семьи, и она теряет долю присущей ей специфики.

Педагогические последствия, к сожалению, в основном негативные. Авторитет взрослых не подкрепляется, как можно было предположить, авторитетом «общепринятого», а, напротив, подрывается стертостью личности родителей. Наносится удар стремлению подражать матери и отцу.

А ведь подражательный момент, возникая очень рано, способен держаться вплоть до юношеского возраста. Даже в подростковый период, когда зачастую отвергаются домашние идолы, момент этот живет подсознательно и многое определяет.

Между прочим, подражание взрослым по природе своей отличается от подражания приятелям. В первом случае подпадают под обаяние индивидуальности. Во втором — копируют общее: ходовые словечки, ухватки, манеру носить головной убор. Стало быть, чем слабее индивидуальность родителей, тем шире открывается простор для влияния улицы, компании.

Мы не призываем вас намеренно создавать себе дутую неповторимость. Наш долг предупредить, указать на опасность. Думайте сами. Но постарайтесь не глушить оригинальных (но не отрицательных, разумеется) привычек, черт своего характера и даже внешности в угоду слепому следованию моде.

И еще одно замечание. Раньше или позже у каждого подростка появляется тяга осознать прошлое семьи. Подобно тому, как народ потерял бы нечто чрезвычайно важное, лишись он знания собственной истории, так и отдельному человеку (хоть и в меньшей степени) надо для нормального развития пройти исторический этап. Ребят вдруг начинают занимать деды и бабки, их происхождение, места, где они родились и жили, их наружность и так далее.

В том, что такой всплеск интереса закономерен и необходим для завершения формирования личности, убеждает и поведение детей — воспитанников детских домов. Где-то около восемнадцати лет, уже почти достигнув зрелости, а то и встав на ноги, они вдруг бросаются слать в газеты, в милицию письма с просьбой: сообщите что-нибудь о родителях и родственниках. Если нельзя их найти, то хотя бы имена их, где жили, кем были.

Видимо, человеку трудно существовать, осознавая свое возникновение лишь в пределах собственной памяти. Потребны ему какие-то истоки, корни, уходящие в толщу времени. Может быть, для понимания своего места на Земле, для устойчивости, для ощущения исторической перспективы…

Между тем в современной молодой семье архив с пожелтевшими фотографиями прадедов, с письмами, где понатыканы яти и твердые знаки в конце слов, с какими-то документами вековой давности — большая редкость. Кое-что, конечно, припомнят, расскажут: имена, облик, род занятий, несколько анекдотов — немного.

В простой (без представителей старшего поколения) семье разрыв с прошлым особенно резок. Это надо помнить и стремиться этот разрыв как-то смягчить. Маленький фамильный музей — десяток реликвий — не обременит, не помешает, но отметит семью «лица не общим выраженьем». И ребенку даст много.