Средства массовой информации в доме — открытое окно в мир. Вы стоите у окна вместе с детьми и комментируете происходящее, о котором они знают так мало, а хотят знать все. Вы вольны одним движением бровей, пальцем, прижатым к губам, возбудить их интерес, сочувствие. Вольны так же легко убить внимание или направить его по ложному пути. «А, ерунда!” или «Вот молодцы!” — скажете вы раз, другой, десятый. И накапливается в детской головенке материал для вполне определенных умозаключений. Когда ребенок видит событие сквозь призму вашей искренней реакции, это куда безошибочнее действует, чем специально затеянная беседа: «Видишь ли, детка, к подобным вещам надо относиться так…»
Семья должна, не обедняя и не искажая, доносить до маленького человека дыхание большой жизни. Трудно даже учесть воспитательные сложности, которые родители иногда готовят себе в будущем только оттого, что «язык без костей».
«Вы все перебираете какие-то мелочи, мелочи!- возразит иной читатель. — Велика важность, что я когда ненароком брякнул. Подумаешь!” Нет, важность. Потому что в воспитании нет мелочей, тут всякое лыко в строку.
Вот малыша, например, чрезвычайно волнует вопрос: что за люди населяют окружающий громадный мир? И он чутко ловит долетающие до него человеческие голоса. А старшие не упускают повода позлословить насчет ближнего.
Кто-то работает не за страх, а за совесть — могут буркнуть: «Выслуживается». Что-то изобрел, внедрил в поте лица — могут процедить: «За деньгами погнался». Поехал на далекую стройку — «А не от жены ли сбежал?” Горяч, выступает на собраниях — «Лезет на вид, умнее других быть хочет». Бросаются походя липкие фразы, пристают к отличным людям… Потом минет десяток лет, и родители с ужасом кричат юному нигилисту: «Да у тебя ничего святого за душой!” Позвольте, а кого они растили?
Но это худший вариант — систематическое и почти сознательное опошление жизни, когда взрослые даже имеют некую заднюю мысль: пусть-де ребенок знает, почем фунт лиха.
Чаще же функционирует более тонкий механизм, приводящий, однако, к тому же «пересчету на снижение». Давайте постараемся понять друг друга по-деловому, без обиды.
Семья должна, не обедняя и не искажая, доносить до маленького человека дыхание большой жизни. Трудно даже учесть воспитательные сложности, которые родители иногда готовят себе в будущем только оттого, что «язык без костей».
«Вы все перебираете какие-то мелочи, мелочи!- возразит иной читатель. — Велика важность, что я когда ненароком брякнул. Подумаешь!” Нет, важность. Потому что в воспитании нет мелочей, тут всякое лыко в строку.
Вот малыша, например, чрезвычайно волнует вопрос: что за люди населяют окружающий громадный мир? И он чутко ловит долетающие до него человеческие голоса. А старшие не упускают повода позлословить насчет ближнего.
Кто-то работает не за страх, а за совесть — могут буркнуть: «Выслуживается». Что-то изобрел, внедрил в поте лица — могут процедить: «За деньгами погнался». Поехал на далекую стройку — «А не от жены ли сбежал?” Горяч, выступает на собраниях — «Лезет на вид, умнее других быть хочет». Бросаются походя липкие фразы, пристают к отличным людям… Потом минет десяток лет, и родители с ужасом кричат юному нигилисту: «Да у тебя ничего святого за душой!” Позвольте, а кого они растили?
Но это худший вариант — систематическое и почти сознательное опошление жизни, когда взрослые даже имеют некую заднюю мысль: пусть-де ребенок знает, почем фунт лиха.
Чаще же функционирует более тонкий механизм, приводящий, однако, к тому же «пересчету на снижение». Давайте постараемся понять друг друга по-деловому, без обиды.
